Если вспоминать самые масштабные музыкальные события последних лет, то первым придет на ум, конечно, детское «Евровидение-2018» в Минске, когда Беларусь догнала и перегнала самих себя, попутно восхитив всю Европу и подняв статус детского конкурса на небывалую высоту: впервые он по популярности сравнялся со взрослым. О том, каких трудов стоило организовать феерическое шоу в «Минск-Арене», как проводятся национальные отборы и что нужно участнику, чтобы достойно смотреться на европейской сцене, мы поговорили с председателем Белтелерадиокомпании Иваном Эйсмонтом.

– Беларусь участвует в международном детском песенном конкурсе «Евровидение» с момента его создания в 2003-м. Все эти годы национальные отборы проводит Белтелерадиокомпания как член Европейского вещательного союза. Как этот процесс устроен изнутри?

– Не так сложно, как кажется. Мы знаем, что в ноябре детский конкурс, а в мае взрослый. Подаем заявку и подтверждаем свое участие, оплачиваем членский взнос. Дальше принимается решение, как будем выбирать нашего представителя на конкурсе. В достаточно большом количестве стран предпочитают назначать участников – собираются продюсеры и решают, что поедет в этом году такой-то исполнитель. А мы проводим национальный отбор. Не сказал бы, что это самый справедливый способ. Я в этом убедился, когда лично вплотную занялся «Евровидением»: не всегда побеждает фаворит зрителей или жюри, есть вопросы у нас к объективности телефонного голосования. Но в Беларуси не так много крупных музыкальных событий, чтобы отказываться от практики нацотборов. Главная причина, по которой мы их проводим, – не только желание показать телезрителям эффектное шоу. Отбор, взрослый или детский, – всегда дополнительный стимул для участников. Пишутся новые песни, ставятся номера, исполнители приезжают в Минск, их прослушивает жюри, затем в прямом эфире на всю страну транслируется концерт финалистов, зрители голосуют, имена участников то и дело мелькают в прессе... Как государственная телекомпания, мы вносим таким образом свой вклад в развитие музыкального рынка.

– Кто входит в жюри, выбирающее финалистов?

– Эксперты год от года меняются. В соответствии с рекомендациями ЕВС это могут быть самые разные люди творческого и телевизионного мира, необязательно узкие специалисты. Жюри не должно состоять только из композиторов, известных певцов или участников предыдущих лет. Всем известно, что на «Евровидении» большую роль играет зрительское голосование, так что в составе национальных жюри не только профессиональные музыканты, но и журналисты, критики, различные медийные персоны. Если позвать одних педагогов по вокалу, естественно, победит участник с самым сильным голосом – что, как мы много раз видели, в итоге вовсе не гарантирует ему успеха на конкурсе. Победа складывается из самых разных составляющих. Потому и приглашаем разноплановых людей, чтобы получить некое срединное мнение.

– Вы как-то поддерживаете детей, попадающих в десятку финалистов на национальном отборе?

– Мы дарим им концерт на канале «Беларусь 1» в прайм-тайм, они пополняют свое портфолио – это хорошее подспорье. Мне кажется, детское творчество в Беларуси находится на высоком уровне. Очень многие дети занимаются вокалом, есть из кого выбрать. Ажиотаж всегда огромный, мы только что объявили прием заявок на очередной национальный отбор для детского «Евровидения». Есть несколько вариантов, как станем выбирать представителя от Беларуси, но все главные решения будут приниматься чуть позже, в зависимости от ситуации в мире: случится ли вторая волна пандемии, откроются ли границы…

– Отлично, представим, что все страсти вокруг отбора отбушевали и мы выбрали ребенка, который представит Беларусь на конкурсе. Кто помогает ему готовиться к выходу на сцену детского «Евровидения»? Номер счастливчика за период от прослушивания до финала отбора и конкурсного выхода, как правило, очень серьезно трансформируется…

– Здесь две основные составляющие – работа команды Белтелерадиокомпании, состоящей из продюсеров, режиссеров, операторов, и вклад творческой группы самого участника. И масса вариантов развития событий. Родители могут сказать: у нас ничего нет, мы просто приехали и победили. Тогда мы говорим: окей, мы все сделаем сами. Приглашаем режиссера, хореографа, которые ставят номер, дизайнера, который сошьет костюм, педагога для занятий вокалом. Но чаще в последнее время между собой соревнуются детские вокальные студии, продюсерские центры и частные педагоги. И у конкурсантов, как правило, есть если не все, то многое. Тогда мы работаем в связке, и важно учитывать интересы всех сторон – в случае с детским «Евровидением», конечно, играет роль мнение родителей ребенка как его законных представителей. Садимся за стол и начинаем переговоры. Например, у участника есть режиссер со своим видением номера, который нравится, с которым комфортно работать, есть педагог по вокалу. Визажиста нет? Отлично, мы вам дадим. Нет врача-фониатра? Что ж, врач будет наш. И так далее. Мы распределяем нагрузку и обязанности между стороной исполнителя и компанией.

Детское «Евровидение-2018» в Минске проводилось на высшем уровне: участники песенного конкурса удостоились высочайшей чести – побывали на встрече с Президентом Беларуси Александром Лукашенко и получили от Главы государства памятные подарки.

– А как вы думаете, существует ли «рецепт» идеальной песни, которая точно понравится зрителю?

– Наверное, он есть, но его никто не знает! В один год побеждает лирика, затем тяжелый рок. Мы разговаривали на эту тему с Филиппом Киркоровым, и его мнение: во многом это нужно угадать. Но вообще надо уметь петь. Как ни относись к детскому или взрослому «Евровидению», что ни говори о его уровне, а петь там умеют все: на конкурс попадают исполнители очень высокого класса, многие песни в своих странах становятся хитами, за этим стоит большая работа. Возможно, со стороны кому-то и может показаться, что тот же Александр Рыбак просто взял, приехал и победил. Но на самом деле в Норвегии мощнейшая музыкальная индустрия, у нас такой, к сожалению, нет, и исполнители проходят там жесткий отбор.

– Участники взрослого «Евровидения» в последнее время нередко ударяются в меланхолию, исполняют баллады и томные медленные композиции. В сети даже шутят, что секрет победы на музыкальном состязании – быть в печали. Тренд на грустные мотивы наблюдается и в детском конкурсе. Или там все более динамично?

– Судя по последним победам польских участниц, вряд ли подобное касается детского «Евровидения». Здесь песни повеселее, баллад не очень много. Хотя конкурс стремительно взрослеет. То, что сделала Польша за последние два года, – это суперуровень взрослого «Евровидения».

– Наши юные вокалисты дважды побеждали в детском «Евровидении»: в 2005 году Ксения Ситник стала триумфатором с песней «Мы вместе», а в 2007-м Алексей Жигалкович покорил Европу композицией «С друзьями». Несколько раз белорусские ребята попадали в тройку лучших исполнителей. Чем наши дети, на ваш взгляд, зацепили европейскую публику?

– Хорошие были дети! И детское «Евровидение» было еще по-настоящему детским. Сейчас – взгляните, какие девушки выходят на сцену, с какими номерами побеждают. Может быть, как раз детской непосредственности и не хватает и именно она будет востребована на следующем витке.

– Да, в последние годы победители выглядят совсем не ребятишками…

– Они альбомы продают миллионными тиражами – ну какие ж это дети?! Включите европейские радиостанции – и обнаружите в ротации песни победителей детского «Евровидения» наравне со взрослыми. Еще лет десять назад подобное невозможно было представить. Исключение разве что Мария Исабель из Испании, победившая в 2004-м.

– По решению Европейского вещательного союза Беларусь дважды становилась страной – хозяйкой музыкального конкурса: в 2010-м и 2018 году...

– Взрослый конкурс не можем к себе заполучить, так хоть на детском оторвемся!

– Однако вы все равно оказываете влияние на итоговый результат? Ведь именно Белтелерадиокомпания несет за него ответственность?

– Это всегда вопрос переговоров. Но, конечно, в спорных ситуациях окончательное слово за нами: ведь речь о том, чтобы представлять страну на международном уровне, и о конкурсе, в который государство вкладывает средства.

– Беларусь 17 раз участвовала в детском «Евровидении». Наши исполнители презентовали композиции в различных жанрах, на разные темы. Какая из этих песен запомнилась лично вам?

– Песня Хелены Мерааи «Я самая!». Мне вообще очень нравится эта певица, у нее большое будущее. Она прекрасно выступила в 2017-м в Грузии, это было детское «Евровидение» нового поколения, которое уже немного похоже на взрослое. Запомнилась и Елизавета Мисникова, представлявшая Беларусь в прошлом году. Как мне кажется, ее несколько недооценило европейское жюри, об этом много писали в интернете, в том числе польские ресурсы, которые я, зная язык, читал.

– За все время нашего участия в конкурсе песни на белорусском звучали трижды – их пели Ольга Сацюк, Егор Волчек и Надежда Мисякова. При этом мы видим, что многие участники, будь то Ирландия, Дания или Уэльс, поют на своих родных языках… Европейская публика пока не готова «заспяваць на мове»?

– Если мы говорим о продвижении белорусского языка, то я только за. И если бы поступило 50 заявок песен на «мове», из которых можно выбрать десять финалистов, мы были бы счастливы. Но пока процент композиций, написанных по-белорусски, не очень большой. Впрочем, на мой взгляд, на «Евровидении» это не имеет никакого значения, последний отбор на взрослый конкурс это подтвердил. Мы, если помните, пригласили иностранное жюри, и они, во-первых, проголосовали, а во-вторых, ответили на несколько вопросов. В том числе о языке, на котором пишутся песни конкурсантов. И все были единодушны: это не имеет значения. Если песня на «мове» клас­сная, она займет первое место, а если не удалась – последнее. Так что будем рады, если в очередном отборе победит суперхит на белорусском, которому будет подпевать вся Европа. Но в целом успех на конкурсной сцене зависит не от языка.

Беларусь в 2018 году представлял Даниэль Ястремский

Беларусь задает тон: 2018 год стал новой вехой в истории детского «Евровидения»

– Европейский вещательный союз высокого оценил и дизайн, и оформление сцены, работу ведущих и коман­ды операторов. Насколько сложно далась Белтелерадиокомпании подготовка шоу такого масштаба? Чем конкурсы, прошедшие у нас, отличались от тех, что проводились в других странах?

– Год мы готовились к форуму в Минске в 2018-м. Когда впервые привели продюсера Йона Олу Санда в «Минск-Арену» и сказали, что событие хотим организовать здесь, он пытался возразить: а может, не надо? Все-таки это детский конкурс, как вы собираетесь заполнить трибуны? И потом, большое пространство требует большого количества света и звука, декораций, что тянет за собой серьезные финансовые затраты. Нас это не напугало, во-первых, потому что в белорусских реалиях расходы не оказались фантастическими. Тем более если проект имеет международный масштаб и значение, мы сразу получаем массу льгот, уступки по аренде арены, помощь с транспортом, размещением делегаций: очень многие вопросы государство берет на себя, подставляя нам плечо. И в итоге проведение конкурса обошлось намного дешевле, чем стоили финалы в других странах, которые устраивались на гораздо более скромных площадках. Мы себе поставили задачу провести конкурс настолько же масштабно, насколько традиционно проводится взрослое «Евровидение». А дальше дело техники. В команде у нас люди опытные, и я смело могу сказать, что все сделали сами, не только Белтелерадиокомпания, но и Беларусь в целом. И сделали так, что европейцы были в восторге. Вы же видели, какое детское «Евровидение» провели в следующем году поляки, – очень похожее на наше.

– Откровенно говоря, это бросалось в глаза – Польша черпала вдохновение из конкурса в Минске…

– Польская сторона живо интересовалась тем, как мы проводили «Евровидение». Мы сделали все, чтобы подстегнуть интерес к конкурсу, и в очередной раз подтвердили, что у нас в стране можно организовать события такого масштаба. К нам приехали представители 20 стран-участниц – мы побили рекорд! Хочу похвалить и нашу продюсерскую группу, и всех, кто участвовал в организации. Мы не просто хорошо все продумали – сделали шаг вперед в деле проведения детских песенных конкурсов в Европе. Ведь взрослое «Евровидение» – это много рекламы, спонсоров, а детское в России, например, идет на телеканале «Карусель», и в Европе его показывают совсем не в прайм-тайм. А мы решили доказать, что это может быть интересно – и транслировали его на телеканале «Беларусь 1». Это было очень волнительно: прямой эфир, когда все должно быть просчитано до секунды, перестраховывались по несколько раз, чтобы избежать возможных накладок… Вообще, мне будет очень жаль, если с этого года ситуация изменится из-за пандемии и детское «Евровидение» будет ограничено масштабами телевизионных студий, а все идет к этому.

– Если предложат еще раз провести конкурс в Минске, возьмемся?

– Я бы согласился! Не зря мы собрали «Минск-Арену» не один раз, а два раза подряд – на генеральную репетицию и финал. Ну, мы-то знаем отношение к «Евровидению» в нашей стране! И были уверены, что люди придут. С радостью увидели в зрительном зале много школьников и студентов. И если бы представилась такая возможность, то еще раз провели бы конкурс без проблем. И детский, а еще лучше взрослый. Но тут есть нюанс: взрослый сперва нужно выиграть.

Ирина ОВСЕЬЯН

Минск уже принимал детский песенный конкурс в 2010 году