Мощь государства, несомненно, зиждется на его экономике, обороноспособности, научных и технологических достижениях. Но это, образно говоря, мускулы. Не менее важны образование, культура и прочие «гуманитарные киты», помогающие поддерживать и укреплять другую силу — духа. И какие бы новые течения в искусстве ни входили в моду, в тренде всегда будет оставаться классика — как выдержавший проверку временем образец, эталон, как камертон, помогающий не утонуть в какофонии фальшивых нот. И отношение к классическому искусству на уровне государства и в обществе в целом — признак истинного могущества и здоровья нации.

Не составляя популярные нынче рейтинги, можно с уверенностью сказать, что Беларусь в этом плане никогда не причислялась к периферии, в том числе музыкальной. К нам всегда ехали лучшие. Да и сами мы не лыком шиты. В Минске и других наших городах проводятся престижные музыкальные фестивали. Выпускники Белорусской государственной академии музыки побеждают на международных конкурсах. И когда в середине 1990-х нужно было прежде всего поднимать с колен экономику, оказавшуюся далеко не в оркестровой яме, а в более глубокой и гораздо менее приглядной, тем не менее культура и искусство в Беларуси не были брошены вместе с виолончелями, арфами и роялями в топку сиюминутных потребностей — конъюнктура рынка не вытерла ноги о классические партитуры. Страна, ставшая независимой и суверенной де-юре, тогда только начинала свой путь к этому статусу де-факто. Важно, что с высоты обновленной власти не прозвучала фраза из фильма Георгия Данелия «Кин-дза-дза!»: «Скрипач не нужен...»

Благодаря четкой линии Александра Лукашенко сфера культуры и искусства не оказалась на задворках и ее насущные проблемы не были отложены на потом.

Народный артист Беларуси, лауреат Государственной премии Александр Анисимов как никто другой знает, какие изменения произошли в мире академической музыки за последние годы, и может дать объективную панораму музыкальной жизни страны. С 2002 года он — главный дирижер и художественный руководитель Государственного академического симфонического оркестра Беларуси. Александр Михайлович, без сомнения, входит в мировую музыкальную элиту, он давно востребован за пределами страны в оркестрах и театрах России, США, других стран Европы и Азии, но именно белорусскую сцену считает для себя родной.

— Государственный академический симфонический оркестр существует сегодня неотрывно от всего, что происходит в нашем городе и в нашем государстве, да и в мире тоже, — говорит маэстро, и в этом, пожалуй, нет ни капли лукавства. — О том, что происходит в мире, я знаю благодаря не только интернету, но и своему участию в концертах и спектаклях в разных странах. Тенденции очень противоречивые. Говорят, симфонии никому не нужны, академическая музыка теряет позиции, мол, ходить в оперу становится дурным тоном… В это я абсолютно не верю. Не верить мне дают право наша практика и наша жизнь. Я считаю, что те 18 лет, что я работаю в Белгосфилармонии, и предыдущие годы работы в нашем оперном театре прошли насыщенно и динамично.

Лет 10—15 назад аншлагов в залах на серьезных концертных программах высокой классической музыки не было. Сегодня они постоянны. Я не хочу сказать, что Анисимов пришел в оркестр и все перевернул. Нет, это глупость, конечно. Оркестр филармонии существует уже больше 80 лет. Он жил и интересовал публику всегда. Но я должен сказать, что застал тот период деятельности оркестра, когда в зале сидели 30—40 зрителей, а на сцене в это время находились 85 музыкантов. Я сам не дирижировал, но заходил на такие мероприятия. Чаще всего подобные вещи случались при исполнении классики, и что вдвойне обиднее — музыки белорусских композиторов. Сегодня с филармонической сцены звучат произведения Сергея Кортеса, Дмитрия Смольского, Вячеслава Кузнецова, Виктора Копытько, Андрея Мдивани, Ольги Подгайской, Дмитрия Лыбина и других композиторов. Все знают, если в программе симфонического оркестра — белорусское произведение, значит, это должно быть так же интересно, как и предыдущие программы. Но завоевать такое доверие было непросто, на это ушли годы работы. Мы хотим, чтобы эту музыку слышали не только в столице.

— Александр Михайлович, за пробуждением у публики интереса к белорусской музыке, бесспорно, стоит титаническая работа вас и вашего коллектива. Но, наверное, мы можем вспомнить и капитальный ремонт Белгосфилармонии в 2002—2005 годах, который позволил начать новую страницу в ее истории.

— Конечно. И он бы не состоялся без помощи государства и внимания Президента к нашей культуре. Я помню первый концерт, состоявшийся после ремонта. В нем принимал участие мой сын Александр, тогда еще совсем юный пианист. Он играл Первый концерт Чайковского. Я очень хорошо помню праздничное настроение, которое было вызвано не только самим фактом звучания музыки в нашем доме, который был закрыт почти три года, но и новыми интерьерами. Три года мы ютились и мучились в кинотеатре «Современник», где было ужасно холодно, музыканты играли в шубах и пальто. Из какого-то реактивного двигателя с жутким грохотом на нас дуло горячим воздухом. Но мы выжили в тех условиях. И новые интерьеры, свежесть и красота нашего возрожденного дома, новое фойе и главная сцена настраивали нас на позитивный лад. Мы надеялись, что сохраним тот первоначальный естественный интерес и любопытство публики к новым интерьерам, которые побудили ее в первые полгода приходить в филармонию. Но сохраним его уже благодаря качеству исполнения, уровню солистов и так далее.
Такая же ситуация произошла после реконструкции в Большом театре оперы и балета, с которым связан значительный период моей деятельности в Беларуси — 20 лет. Там в свое время тоже не все было гладко, но после реставрации театр пришел к аншлагам на всех, а не только на балетных спектаклях, которые по традиции всегда вызывали больший интерес у публики. В непростой период у государства нашлись силы и воля сделать Большой театр динамическим акцентом не только Троицкой горы Минска, но и всей Беларуси. То же произошло с театром имени Я. Купалы. Теперь туда вообще не попасть. И не только потому, что там работают талантливые люди, но и потому, что конкретные руководители того и этого времени, руководители культуры, города и государства обратили внимание на театр. И первым после реконструкции его посетил Президент. Это тоже о многом говорит. Сегодня и Дворец Республики, и Белорусский государственный цирк стали местом воплощения необычных и интересных проектов. Не только с участием белорусских и российских артистов, но и зарубежных, что раньше вообще было большой редкостью.

Я никогда не забуду одно из празднований Дня города в Минске. Владимир Дражин тогда работал в Правительстве и поддержал нашу идею сделать во Дворце Республики концерт объединенного оркестра наших творческих коллективов. Точную цифру не назову, но на сцене находились тогда оркестр филармонии, оркестр Большого театра, Белтелерадиокомпании, Музыкального театра, консерватории, военный духовой оркестр, наши хоры и капелла, самодеятельные коллективы… В общем где-то около 500 человек.

Видите, есть интересные события, акценты времени, которые вспоминаешь и с радостью, и с гордостью. К ним относятся и первые гастроли в Испании оркестра Большого театра, главным дирижером которого я тогда работал. Наш балет всегда регулярно выступал за границей, а оркестр и оперная труппа — нет. Эти гастроли тоже произошли не случайно. С симфоническим оркестром оперы в течение 5—6 лет мы регулярно выезжали в Швейцарию на замечательный Международный музыкальный фестиваль в Солотурне, и оркестр филармонии 4 года работал в спектаклях знаменитого оперного фестиваля в Эксфорде (Ирландия). Это важные и интересные культурные события. Важные для жизни оркестра и экономически, ­потому что музыканты зарабатывали там деньги. Престиж любого оркестра в музыкальных кругах состоял и состоит не только из достижений музыкальных, эстетических, культурных, но и финансовых.

Гастроли в Испании проходили небольшим составом — 50 человек. А вот, предположим, первые наши серьезные гастроли в полном составе в Японии в 2012 году — это уже история не только нашего оркестра, но и всей культуры Беларуси. Это был первый большой музыкальный десант из нашей страны, который вообще появился в Японии. Затем состоялись первые выступления полного состава оркестра в Китае. Это тоже достаточно серьезная веха для нас. Наконец, после большого перерыва наш симфонический оркестр побывал на гастролях в Москве. До этого около 40 лет он там не выступал. И это были очень успешные гастроли не в рамках Дней культуры или иных мероприятий. Это было конкретное приглашение Московской филармонии ведущего музыкального коллектива Беларуси в рамках абонемента. То же самое случилось в Польше, когда мы открывали сезон в Национальной филармонии по приглашению Варшавской филармонии. И так далее.

— Проблема оттока музыкальных кадров по-прежнему актуальна?

— В меньшем объеме, чем в ­1990-е годы. Изменился мир, изменилась экономическая ситуация. Музыканты постоянно говорят, что им мало платят. Я занимаю в этом отношении, может быть, жесткую позицию. Я говорю: «Друзья, если вам не нравится эта ситуация, вы должны понимать, что государство делает то, что оно может делать». Из бюджета страны выделяются деньги на культуру, филармонию, от филармонии у нас есть такая зарплата. И будет пока вот так.
У меня есть возможность сравнить экономическую ситуацию музыкантов нашего уровня с ситуацией в России. Москва и Санкт-Петербург — не вся Россия, и там могут быть запредельные цифры. Я думаю, музыканты, предположим, Большого театра, оркестров Плетнева, Спивакова или Башмета получают не меньше банковских работников среднего звена. Зарплаты их ведущих музыкантов в районе 2—3 тысяч долларов в месяц. Но если я вспомню ситуацию в таких городах, как Самара, Новгород, Псков, Волгоград, Ульяновск, там зарплаты у оркестрантов значительно меньше, чем у наших музыкантов. А бытовые и социальные условия сложнее.

Есть моменты, которые меня волнуют. Мы — единственный в стране оркестр, который существует более 80 лет, но до сих пор не имеем звания «национальный». Для меня это странная и обидная ситуация. Думаю, она в скором времени должна измениться.

...Если всерьез затрагивать тему фестивалей, несколько лет я доказывал, что не может такой международный форум искусств, как «Славянский базар в Витебске», хотя бы один день не посвятить классике и конкретно выступлению первого симфонического оркестра страны. А еще я считаю, что такая европейская столица, как Минск, не может не иметь своего музыкального фестиваля в летний период. В Лондоне в летний период в общей сложности проходит 85 симфонических программ. Да, есть фестивали «Минская весна» и «Белорусская музыкальная осень», но летний фестиваль Минску просто необходим.

Еще один важный для нас проект за эти годы — новогодние концерты. Мы были первооткрывателями этой традиции в стране. После нас почти все театры, и Большой, и Музыкальный, каждый год их проводят.

— Первоочередная проблема для любого крупного оркестра — обновление парка музыкальных инструментов. Вас в этом отношении поддерживают?

— Опять приходится сравнивать. Когда планировалась реставрация Большого театра, речь шла не только о замене электрооборудования, освещения на сцене, мебели и так далее, но и парка музыкальных инструментов. Театр тогда получил два или три роскошных комплекта в симфонический оркестр, в классах появились пианино и рояли Steinway. А вот когда проходила реставрация у нас, такого пункта заложено не было. Поэтому мы действуем в рамках плана, который разрабатывается и Белгосфилармонией, и Министерством культуры. Этот план — маленькая часть того, что нам нужно.

Мои популярность и авторитет позволяют мне обращаться напрямую в Администрацию Президента именно по этому вопросу. Я всегда нахожу там поддержку. Министерство культуры после этого выделяет филармонии серьезные средства, но надо понимать, что в ее стенах работает не один коллектив, эти средства распределяются на все коллективы. Хотя какие-то вещи должны решаться, на мой взгляд, в приоритетном порядке. Тем не менее наша динамика идет сегодня на крещендо, как говорят музыканты, а не на диминуэндо.

Я долгие годы работал в Беларуси без звания, хотя являлся уже и докто­ром музыки Национального университета Ирландии, и председателем общества Вагнера, и лауреатом российской премии «Золотая маска», и командором французского ордена «За заслуги» высшей степени, и заслуженным деятелем искусств России, а в Беларуси у меня никакого звания не было. Бумаги на звание подавались, но их, видимо, все время откладывали — считали, что я расстраиваться не буду, надо поддержать других кандидатов. Да, известности, почета, регалий у меня хватало, но оценка страны, в которой я тружусь 40 лет, мне небезразлична. Это было важно не только для меня, но и для авторитета оркестра. Сегодня на всех концертах, во всех странах мира я прошу меня объявлять прежде всего как народного артиста Беларуси.

Президент, поздравляя меня с присвоением этого звания, сказал: «Александр Михайлович, вы же понимаете, что это звание дается не всем подряд?» — «Да, я понимаю, — ответил я. — Я благодарен вам за него и буду носить его с гордостью».

На одном из правительственных концертов в Минске мы исполняли сцену из «Аиды», и на следующий день Александр Лукашенко сказал на совещании: «А посмотрите, какая у нас классическая музыка! Как вчера прозвучала «Аида»!» Для многих это было приятной неожиданностью.

В одной из наших программ принимали участие внучки Президента, пианистки, лауреаты международных конкурсов Анастасия и Дарья. В сопровождении Государственного академического оркестра Беларуси они исполнили часть сюиты «Карнавал животных» Сен-Санса. И это не было жестом в сторону руководства нашей страны, я бы никогда не поставил в программу неталантливых музыкантов.

Так что внимание и поддержка власти классической музыки в Беларуси есть. И вся теперешняя ситуация, успехи и Белгосфилармонии, и Большого театра возникли не на голом месте. Это результат и поддержки государства, и того, что наша культура постоянно развивалась. Это не были годы застоя и отгороженности. Ничего подобного. Это был период наращивания привлекательного имиджа и государства, и города. Верю, что благодаря музыкальным достижениям о нашей стране с уважением будут говорить во всем мире и в будущем.

— Александр Михайлович, в последнее время заметно активизировалась фестивальная жизнь в сфере классической музыки. Во многих программах участвует ваш оркестр.

— Появился замечательный проект «Классика у Ратуши», на наши программы собирается до 10 тысяч человек. Ощущения от этого проекта совершенно роскошные, он способствует росту авторитета и популярности оркестра у слушателей.

Валентин ПЕПЕЛЯЕВ

Белорусская государственная филармония

Концерт «Классика у ратуши

Капитальный ремонт Белгосфилармонии в 2002—2005 годах позволил начать новую страницу в ее истории. И он бы не состоялся без помощи государства и внимания Президента к нашей культуре.

— Музыканты симфонического оркестра филармонии сегодня чувствуют себя элитой общества? Что происходит с самоощущением в профессии?

— Когда мы ставили перед собой задачу привлечь публику в филармонию, работа велась не только в плане репертуара, но и имиджа оркестра. Я думаю, что внешний вид людей, которые выходят на сцену, очень важен. Когда я только пришел в оркестр, ходили легенды об очень сложном коллективе, о том, что здесь происходят какие-то странные и негативные вещи. Моя задача была изменить ситуацию в корне. По-моему, нам это удалось. Конечно, все мы живые люди, и иногда какие-то конфликты происходят, все-таки почти 120 музыкантов работают плюс сотрудники офиса. Но все равно ситуация изменилась к лучшему.

Помню, оркестр долгие годы оставался без концертмейстера, все боялись прийти на это место. Слово «съедят» считалось нормальным в жизни коллектива. Нужны были большая воля, огромный авторитет и личные качества, чтобы это преодолеть. С этого я и начал, пригласив на эту ответственную должность выдающегося, на мой взгляд, музыканта Юлию Стефанович. Сейчас она заслуженная артистка Беларуси. Это был первый, очень серьезный шаг к тому, чтобы ­изменить сложившийся имидж коллектива.

Раньше, когда мы проводили конкурсы на замещение вакантных должностей, приходили 3—4 человека. И долгое время в оркестре были пустые места. Теперь ситуация изменилась, попасть к нам не так-то просто. Может, это связано еще и с тем, что активно работает Белорусская государственная академия музыки, выросла целая плеяда педагогов и музыкантов. Надо сказать, что, к сожалению, экономическая сторона вопроса порой побуждает наших музыкантов думать о каких-то других возможностях заработать, в том числе за границей. В то же время я горжусь тем, что три музыканта нашего оркестра сейчас играют у Валерия Гергиева в Мариинском театре в Санкт-Петербурге. Это говорит о том, что они получили серьезную школу, которая позволила им пройти через огромный конкурс. Есть музыканты в Польше, Германии, Франции, Испании, которые работали в нашем оркестре. С другой стороны, есть люди, которые соглашаются на чуть более высокий заработок в Марокко или Китае, но условия там довольно тяжелые. Жаль, что такое происходит.

Мы делаем селекцию молодых музыкантов, я их много слушаю на выступлениях и концертах в Академии музыки, наведываюсь в наш музыкальный колледж, сам дирижирую концерты нашего абонемента, в котором принимают участие его ученики.