Прошлый год стал знаковым для отечественной кардиологической службы. Рекордное количество операций на коронарных сосудах с постановкой стента – 17 тысяч (на 18 процентов больше, чем в 2018-м), наибольшее число пересадок сердца – 53. Вдобавок на территории РНПЦ «Кардиология» начато строительство наисовременнейшего центра гибридной кардиохирургии, который соединит хирургический подход и внутрисосудистый и за которым, уверены врачи, будущее. Белорусская кардиология развивается так стремительно, что трудно поверить: в советские времена она, наоборот, отставала. Тогда считалось, что достаточно кардиохирургических центров в Москве и Ленинграде: всех сложных пациентов направляли туда. И вот с распадом Союза оказалось, что ни мощной кардиохирургии, ни полноценной системы специализированной помощи в стране нет. Начинать надо было фактически заново. Это был тернистый, тяжелый путь, вспоминает главный внештатный кардиолог Минздрава, директор РНПЦ «Кардиология» академик НАН заслуженный деятель науки Александр Мрочек. Зато сегодня центр идет в авангарде СНГ: отработка сложнейших операций на 3D-сердце, технология TAVI, широкий спектр малотравматичных вмешательств, гибридные операции, пересадки, лечение стволовыми клетками… Вызовы те же: болезни сердца и сосудов составляют 55 процентов в статистике смертности, но сегодняшние успехи медиков несоизмеримы с теми, что были еще 20 лет назад. О прошлом, настоящем и будущем кардиологической службы – наш разговор с Александром Геннадьевичем.

В медицинской среде академик Мрочек в представлении не нуждается: когда говорят «кардиологическая служба», подразумевается именно Александр Геннадьевич. А для непосвященных – очень краткая (тем более что сам академик про себя рассказывать не любит, но очень любит похвалить коллег) справка. В 29 лет он стал кандидатом, в 35 – доктором медицинских наук, в 38 – профессором, в 51 – членом-корреспондентом НАН Беларуси, а в 56 – академиком. И всю жизнь Александр Мрочек изучает сердце. Благодаря его научным работам в том числе прояснилась патогенетическая мозаика атеросклероза и ИБС, создано медоборудование, которое разрушает тромбы в артериях, разработаны методы ранней диагностики коронарной болезни сердца у страдающих сахарным диабетом и заболеваниями щитовидной железы… Авторских свидетельств и патентов у него более 50, научных работ – свыше 550, в том числе 8 монографий. А еще он настоящий лидер, стратег и прекрасный организатор. Когда-то вся наша кардиологическая служба начинала отстраиваться на его глазах, сегодня же он с единомышленниками продолжает совершенствовать этот огромный, жизенно важный механизм.

…Когда восьмиклассник 35-й минской средней школы Саша Мрочек решил стать доктором, было время глобальных открытий в биологии и медицине: теория стресса Ганса Селье, открытие двойной спирали ДНК, а вскоре пришло известие и о первой в мире трансплантации сердца в ЮАР. Пройдут годы, и первую аналогичную пересадку сделают в РНПЦ "Кардиология", возглавляемом доктором Мрочеком…

Александр Геннадьевич до сих пор помнит лицо своего первого пациента, которого довелось оперировать на ночном дежурстве, – это был 24-летний парень с проникающим ножевым ранением в живот. Но выпускался он не терапевтом и не хирургом, а кардиологом. Потому что судьба свела перспективного студента с настоящим корифеем – профессором Георгием Сидоренко, заведующим кафедрой факультетской терапии МГМИ, научным направлением которой стала кардиология (позже Георгий Иванович встанет у истоков всей советской кардиологической службы и будет первым директором предтечи РНПЦ «Кардиология» – НИИ кардиологии).

– Когда я был аспирантом, весь институт размещался фактически в одной комнате – на базе лаборатории Георгия Сидоренко, – вспоминает Александр Геннадьевич. – Но мы понимали, что лекарствами все патологии сердца не вылечить, поэтому спустя два года в НИИ появился отдел кардиохирургии. Постепенно заработало первичное звено, и количество пациентов с кардиологическими заболеваниями стало увеличиваться за счет более эффективной диагностики. С учетом возникших запросов практического здравоохранения были организованы новые научные подразделения по разным направлениям кардиологии и кардиохирургии. Научные сотрудники тогда лечили, выполняли операции, но собственной клинической базы у них не было, врачи, медсестры, оборудование принадлежали другой структуре, 4-й минской клинической больнице.

Чтобы наука шла в ногу с врачебной практикой, в 2001 году при поддержке Президента НИИ кардиологии был преобразован в РНПЦ «Кардиология», включивший как научные, так и клинические подразделения. Так появилась возможность осваивать научные разработки, внедрять их в практику и потом уже распространять опыт на регионы.

– Вы возглавили РНПЦ в 2008 году. Что тогда предстояло изменить?

– Собственно говоря, я пришел в центр в острый период создания системы кардиологической службы. В областях уже действовали кардиодиспансеры. Активно работала кафедра кардиологии в БелМАПО, развивались кардиологические направления в медуниверситетах, школы и лаборатории. Такое весомое положение кардиохирургии и кардиотерапии в нашей стране привело к включению их в госпрограммы. К примеру, в соответствии с первой программой демографической безопасности нужно было создать кардиохирургические отделения в областях. Президент посещал наш центр, когда сдавался реконструированный 9-этажный корпус, смотрел наши разработки, стенты отечественного производства. Позже, на другой встрече, по случаю открытия ПЭТ-центра, он поинтересовался у меня: все ли сделано для кардиологии, кардиохирургии? Я ответил: действительно очень многое. При этом важно понимать: Глава государства стремится к активному развитию всей медицины. Программы демографической безопасности курируются им лично. И все республиканские научно-практические центры создавались с его подачи.

К слову, с участием Президента закладывался и новый корпус учреждения – с самым передовым и высокотехнологичным оборудованием.

3D-модель сердца

– В прошлом году отмечали 200 лет со дня изобретения стетоскопа. Это такая специальная трубочка, при помощи которой раньше определялись сложные пороки сердца. Я начинал свою практику в кардиологическом отделении Минской областной больницы, и мы тогда не имели даже простейшего эхокардиографа. Поэтому слушали стетоскопом и ставили диагноз сердцу по мелодии его стука. Разные пороки звучат по-разному. Почему и говорили, что медицина – это искусство. Надо было слушать музыку… К счастью, этот период давно позади… Когда я только начинал, мы с коллегами не могли даже представить, что такие технологии визуализации, как КТ и МРТ, дойдут до сердца, ведь это движущийся орган и обычные аппараты давали весьма расплывчатую картину. Сейчас же у нас имеется дорогостоящее оборудование, работа которого синхронизирована с кардиоциклом, то есть в определенной его фазе можно оценить коронарное кровообращение, сократительную способность миокарда, его структуру и многие другие показатели. Мы сегодня можем поставить датчики под кожу пациенту на год, например, если у него был обморок по неизвестной причине. Электрокардиограмма после ничего особенного не показала, а подкожный прибор накапливает информацию длительно, и мы можем сопоставить эпизод головокружения с сердечной паузой, которую зафиксировал датчик…

Или вот другой пример. Если раньше кардиохирургия была прерогативой исключительно Минска, в меньшей степени Гомеля, то теперь на сердце оперируют во всех без исключения регионах – до 450 вмешательств в год!

Хотя, конечно, РНПЦ «Кардиология» и сегодня берет на себя все самые сложные случаи, всего же тут делают ежегодно более 1600 операций. Причем уже применяется 3D-технология – для более точного планирования вмешательства. Ведь во многом хирургия – это экспромт, врачи до последнего не знают, с чем столкнутся, когда остановят сердце во время операции, а решения нужно принимать быстро. Другое дело, если реальная операция будет заранее отработана на 3D-модели сердца конкретного пациента. И это далеко не полный перечень причин, почему с 2005 года летальность от сердечно-сосудистых заболеваний, количество инсультов и инфарктов в Беларуси постоянно снижаются, считает Александр Мрочек:

– Стоит упомянуть и внедрение интервенционных методов, которые позволяют через вену, артерию достигнуть патологического участка в сосуде любого органа и поставить стент без тяжелой открытой операции. Это новшество послужило толчком к тому, чтобы организовать систему оказания такой помощи не только плановым пациентам, но и больным с острым коронарным синдромом. В 2009 году мы начали решать эту задачу. Надо было мотивировать население, закупить ангиографические комплексы, приобретать стенты, подготовить кадры, а это серьезные вложения государства. Сегодня такая помощь в стране оказывается даже в центральных районных больницах. Работают районные ангиографические службы в Барановичах, Пинске, Мозыре, Солигорске. Планируется организация экстренной эндоваскулярной помощи в Островце.

Удивительно, как изменилась наша медицина за время работы всего одного поколения врачей! Александру Геннадьевичу не составляет труда здесь проводить параллели:

– В прошлом году отмечали 200 лет со дня изобретения стетоскопа. Это такая специальная трубочка, при помощи которой раньше определялись сложные пороки сердца. Я начинал свою практику в кардиологическом отделении Минской областной больницы, и мы тогда не имели даже простейшего эхокардиографа. Поэтому слушали стетоскопом и ставили диагноз сердцу по мелодии его стука. Разные пороки звучат по-разному. Почему и говорили, что медицина – это искусство. Надо было слушать музыку… К счастью, этот период давно позади… Когда я только начинал, мы с коллегами не могли даже представить, что такие технологии визуализации, как КТ и МРТ, дойдут до сердца, ведь это движущийся орган и обычные аппараты давали весьма расплывчатую картину. Сейчас же у нас имеется дорогостоящее оборудование, работа которого синхронизирована с кардиоциклом, то есть в определенной его фазе можно оценить коронарное кровообращение, сократительную способность миокарда, его структуру и многие другие показатели. Мы сегодня можем поставить датчики под кожу пациенту на год, например, если у него был обморок по неизвестной причине. Электрокардиограмма после ничего особенного не показала, а подкожный прибор накапливает информацию длительно, и мы можем сопоставить эпизод головокружения с сердечной паузой, которую зафиксировал датчик…

Если раньше кардиохирургия была прерогативой исключительно Минска, в меньшей степени Гомеля, то теперь на сердце оперируют во всех без исключения регионах – до 450 вмешательств в год!

Хотя, конечно, РНПЦ «Кардиология» и сегодня берет на себя все самые сложные случаи, всего же тут делают ежегодно более 1600 операций. Причем уже применяется 3D-технология – для более точного планирования вмешательства. Ведь во многом хирургия – это экспромт, врачи до последнего не знают, с чем столкнутся, когда остановят сердце во время операции, а решения нужно принимать быстро. Другое дело, если реальная операция будет заранее отработана на 3D-модели сердца конкретного пациента. И это далеко не полный перечень причин, почему с 2005 года летальность от сердечно-сосудистых заболеваний, количество инсультов и инфарктов в Беларуси постоянно снижаются, считает Александр Мрочек:

– Стоит упомянуть и внедрение интервенционных методов, которые позволяют через вену, артерию достигнуть патологического участка в сосуде любого органа и поставить стент без тяжелой открытой операции. Это новшество послужило толчком к тому, чтобы организовать систему оказания такой помощи не только плановым пациентам, но и больным с острым коронарным синдромом. В 2009 году мы начали решать эту задачу. Надо было мотивировать население, закупить ангиографические комплексы, приобретать стенты, подготовить кадры, а это серьезные вложения государства. Сегодня такая помощь в стране оказывается даже в центральных районных больницах. Работают районные ангиографические службы в Барановичах, Пинске, Мозыре, Солигорске. Планируется организация экстренной эндоваскулярной помощи в Островце.

Активно сотрудничаем с коллегами из ведущих мировых клиник, что тоже содействует освоению новых техник. Наши специалисты открыли новый малоинвазивный метод замены клапана – методику ТАVI. Он уникален тем, что не требует раскрытия грудной клетки, подразумевает меньшее вмешательство, как следствие – снижение рисков для пациентов. Недавно у нас появилась возможность еще и видоизменять сердечные клапаны путем введения через прокол клипсы под контролем ультразвука. Она зажимает створки клапана и устраняет порок.

– По статистике, 20 процентов всех кардиологических смертей составляют случаи внезапной смерти. Человеку стало плохо на остановке, на пробежке, на рабочем месте… Как удается решать эту проблему?

– К внезапной смерти приводят нарушение сердечного ритма, фибрилляция желудочков или желудочковая тахикардия. Мы имеем возможность устанавливать таким пациентам дорогостоящие кардиовертер-дефибрилляторы. В момент остановки сердца умная машинка дает разряд – и ритм вновь восстанавливается. Человек может даже и не почувствовать, что ему угрожала клиническая смерть.

Между прочим, Александр Геннадьевич сам присутствовал на первых операциях, когда для того, чтобы имплантировать пациенту водитель ритма, нужно было вскрывать грудную клетку, электроды пришивались к правому желудочку, и пациенту «навязывался» ритм. Теперь же стимулятор достигает верхушки сердца через вену, и оно работает ритмично без тяжелой операции.

Операция на сердце в РНПЦ «Кардиология»

Вручение премии НАН Беларуси в 2013 году за разработку устройств интервенционной кардиологии. Александр Мрочек с Владимиром Минченей (слева) и Игорем Адзерихо (справа)

Конечно, говоря о вчера и сегодня с Александром Геннадьевичем, ни один журналист не упустит возможности расспросить его о новейших технологиях, которые будут определять завтра кардиологии.

— Во всем мире сегодня пациентов с сердечной недостаточностью становится все больше, — признает Александр Мрочек. — Иногда крайний вариант — замена сердца. Трансплантировать донорский орган или установить дополнительные желудочки параллельно основному, родному. Но можно имплантировать и синхронизирующие устройства, которые дают возможность работать сердцу более экономно на какой-то период. Это так называемый мост к трансплантации.

– Раз уж мы заговорили про трансплантации. В 2009 году в центре провели первую многообещающую пересадку сердца. Прошло 10 лет. Что обещает это направление сегодня пациентам?

– Трансплантация сердца уже, можно сказать, стала для нас рутиной. Проводим ретрансплантации, трансплантации комплекса «сердце-легкие». Во всем мире эти операции считаются трудными в исполнении. Наши хирурги готовы их выполнять, но, конечно же, лучше до этого дела не доводить, а делать своевременно трансплантацию легких, потому что от легких страдает и сердце. Очереди на пересадку комплекса «сердце-легкие» у нас почти нет.

Профессор Юрий Островский объявляет о первой трансплантации сердца. 2009 год

– Сегодня все чаще говорят о том, что врача могут вытеснить роботы. Вы в это верите применительно к кардиохирургии?

– Нет еще тех роботов, которые бы могли заменить кардиохирурга. Если в аритмологии мы еще можем использовать простейшие манипуляторы, то для интервенционного хирурга очень важно ощущать, где он находится. Как правило, это микроскопические разрезы, тончайшие инструменты. Робот может что-то не ухватить. Хирург же делает свое операционное поле под себя, чтобы ничего не упустить.

– А искусственное сердце, по-вашему, из области фантастики?

– На подложках уже можно выращивать ткани. Кардиомиоциты, мышечные клетки миокарда, тоже, думаю, можно. Но просто воссоздать сердечную ткань недостаточно. Сердце – это ведь группа тканей. Клапаны – соединительные образования, хорды – это все плотнейший материал. Любая нитка порвется, если дергать ее всю жизнь, а тут не рвется, разве только если человек заболеет. Сосудов – целых три тканевых слоя, причем они должны сжиматься-расширяться. А как воссоздать систему нервной регуляции сердца? Думаю, человечество рано или поздно решит подобные проблемы, но будет это не так скоро.

– Несколько лет назад вы начали лечение стволовыми клетками. Насколько эффективно они себя показали?

– Будущее, наверное, за ними. Но мы еще изучаем это направление. Имплантируем стволовые клетки в миокард пациентам. Стволовая клетка, запущенная в миокард, должна становиться миокардиальной и давать прирост силы сердечных сокращений. Он еще не такой большой, чтобы говорить о полноценной замене стволовыми клетками. Но прогресс есть, методику будем совершенствовать. Еще одно направление работы – выяснение причины атеросклероза, это поможет серьезно изменить структуру этого заболевания. В сфере наших интересов и решение проблемы артериальной гипертензии. Более 47 процентов населения ей подвержено. Тут важно понимать: это генетически обусловленное заболевание. Ну и организовывать производство своих расходных материалов – жизненно важный проект. Если их все время покупать, то будешь вечным покупателем с ограниченным допуском к технологиям других.

С другой стороны, медицина сегодня очень высокотехнологична. Поэтому мы, поднимая уровень здравоохранения, организовывая производство всех расходных материалов и фармакологии, поднимаем уровень своего понимания химии, физики, материаловедения. Кстати, некоторые наши расходные материалы могут вполне конкурировать с зарубежными. Например, клапаны сердца белорусского производства, которые создавались с участием нашего центра. Сегодня их уже продают в Казахстан, Украину…

Ольга КОСЯКОВА

Интервенционные методы позволяют через вену, артерию достигнуть патологического участка

РНПЦ «Кардиология» экспорт медуслуг приносит около 1,5 млн долларов в год. Основной доход — пересадка сердца. И в центр часто обращаются пациенты, от которых отказались известные мировые клиники, — из Израиля, Швейцарии, где очень развито кардиологическое направление. Нет ничего удивительного: чем больше клиника работает, заявляет о своих достижениях на научных конференциях за рубежом, тем больше к ней приковано внимания коллег и пациентов.